• Українська
  • Русский

Памяти графини Ширинской. Бизерта-Тунис. Заметки Вероники Чекалюк

Когда мы познакомилились, графине Ширинской было почти сто лет, — вспоминает имиджмейкер Вероника Чекалюк, — она — последняя из тех, кто сошел на берег Бизерты в далеком 1920 году. Княгиня Анастасия Ширинская жила в Тунисе, отказавшись от паспорта этой страны, гражданства…  Графиня прекрасно владела украинским и русским языками, тоску по родному краю изливала в стихах.

Вероника Чекалюк восхищается графиней: «Никто из местных жителей не знает, где находится улица Пьера Кюри — в Бизерте если просто спросить Анастасию Ширинскую. Все знают ее и называли «мадам учительница». Уникальная женщина. Она давала частные уроки французского языка, истории, математики. А еще учила детей переселенце. Даже мэр Парижа Бертран Деланс учился у нее. У княгини всегда была отличная память. Легко прибавляла, отнимала и умножала в уме трехзначные числа».

Скромный одноэтажный домик №4. Он похож на наши частные пригородные дома. У Анастасии никогда не было собственного дома. Всю жизнь снимала квартиры, ибо верила, Бизерта — это временно. Однако нет ничего более постоянного, чем временное…

Пожилая утонченная женщина. Есть в ее фигуре нечто царственное. Седые волосы тщательно уложены, на шее — ожерелье. Но главное — осанка. Так гордо держат голову только аристократки и балерины. Несмотря на возраст, лицо озарено какой-то необыкновенной одухотворенностью.

За окном из Сахары дует сирокко, а в ее снимаемой квартире все, как в родовом имении в Рубежном: на стенах — картины, старинные иконы, книги, на переплетах которых — еще ижицы и яти, макет броненосца «Георгий Победоносец»…

— Она одна осталась из тех пяти тысяч, искавших приют на чужой земле. Она поведала о том, как одним из первых причалил «Великий князь Константин». Все сошли на берег. А они, три худенькие девочки, жались к маме. Ей тогда было всего тридцать. Эсминец «Жаркий», которым командовал отец, вышел из Константинополя со вторым отрядом. Они были еще в дороге. Анастасия ни о чем не жалела, ни на что не жаловалась.

«Наша мама подрабатывала во французских семьях: стирала, присматривала за детьми. Она говорила, что ей не стыдно мыть чужую посуду, чтобы накормить своих детей, дать им образование. Отец зарабатывал столярничая: изготовлял на заказ рамочки и полочки из красного дерева. Вместе с мамой вечерами полировали их. Когда в 1985 году умер Иван Иловайский (один из переселенцев), его жена уехала во Францию к дочери. Мне отдали картонку с церковными документами, фотографиями. Это все, что осталось от нашего прошлого…», — делилась воспоминаниями Графиня.

Капитанская дочка

Анастасия родилась в 1912 году. Ее предки по линии отца верой и правдой служили не одному российскому царю, прабабушки и бабушки были украшением придворных балов. Отец Александр Манштейн, морской офицер, командир эсминца «Жаркий», служил на Балтийском флоте. Семья переезжала из порта в порт, а лето непременно проводила в Рубежном под Лисичанском на Донбассе.

Белый дом с колоннами выходил окнами в старый парк, откуда долетали ароматы сирени и черемухи, соловьиные трели, а с Донца доносилось кваканье лягушек. На старых фотографиях дом все еще живет своей обычной жизнью девятнадцатого века… Высокое и чистое небо. В него удивленно вглядывается из колыбели ребенок. Игривые лучики на зеленой листве, причудливые тени на траве. В этом хрупком и изменчивом мире она сделает свои первые неуверенные шаги.

— Я родилась в Рубежном, — говорит Анастасия, — и вместе с воспоминаниями унаследовала любовь к этой земле — богатство, которого никто не сможет меня лишить; силу, которая помогла одолеть великое множество трудностей; способность никогда не ощущать себя обделенной судьбой.

На чужбине воспоминания об украинском лете, шелесте листвы в старом парке, аромате степных цветов, серебряных водах Донца стали олицетворением далекой Родины. А еще стихи, великое множество которых знала наизусть мама, помогли не забыть первые детские впечатления.

Вспоминая прошлое, Анастасия пишет, что в ее сознании жизнь состоит из двух частей: до 1917 года и после…

25 декабря 1917 года маленькая Настя с семьей покинула Петроград. В Украине — гражданская война, а родное Рубежное, куда приехали, им уже не принадлежит… Поэтому отец перевез семью сначала в Новороссийск, а затем — в Севастополь.

Гибель эскадры

Осень 1919 года. Белая армия отступает. Черноморский флот обречен. Раньше других понял это барон Петр Врангель, генерал-лейтенант, главнокомандующий вооруженными силами на юге Российской империи. В 1920 году он напишет: «Я приказал оставить Крым. Учитывая трудности, которые придется претерпеть российской армии на ее крестном пути, я позволил желающим остаться в Крыму. Таковых почти не оказалось… Сегодня закончилась посадка на суда… Отдаю армию, флот и людей, согласившихся на эвакуацию, под покровительство Франции, единственной из больших государств, оценившей мировое значение нашей борьбы».

Часть кораблей Черноморского флота большевики уже затопили, чтобы после Брестского мира они не достались кайзеровским войскам. Этим событиям посвящена трагедия украинского драматурга Александра Корнийчука.

За трое суток на 126 судов посадили 150 тысяч людей: военных и их семьи, а также население портов — Севастополя, Ялты, Феодосии, Керчи.

Зарева пожаров, поминальный звон колоколов — последние воспоминания маленькой Асты (так называли девочку родные) о родном крае. 1 ноября 1920 года миноносец «Жаркий», которым командовал старший лейтенант Александр Манштейн, взял курс на Константинополь, а далее в составе эскадры — на Бизерту в Тунисе. К середине февраля 1921 года эскадра — 32 судна, на которых плыло почти шесть тысяч беженцев, — прибыла в Тунис. На дне Средиземного моря нашел свой последний приют эсминец (ирония судьбы!) под названием «Живой».

Однако надежды Врангеля оказались напрасными. Четыре года спустя Франция признала Советский Союз. Эскадре приказали спустить флаг, а морякам — сойти на берег. В мусульманском городе появилось православное поселение. Бывшие морские офицеры, вчерашние дворяне, прокладывали дороги в пустыне; а их жены, еще хранившие в чемоданах изысканные платья, напоминающие о счастливой жизни, стали прачками, няньками… А раз в году устраивали… бал. Кружилась в вальсе и юная аристократка из украинского Лисичанска Анастасия Манштейн — в платье, перешитом из маминого. А под окнами празднично убранного зала не сирень цвела, а шелестели пальмы:

В зале свет,

и музыка играет,

За роялем —

молодой кадет…

И камни могут говорить…

— Только нужно уметь их слушать, — утверждает Анастасия.

Тунис в те годы пребывал под протекторатом Франции, которая и предоставила российским военным кораблям маленький тунисский порт Бизерту. Влияние Франции здесь ощущается и поныне. Тогда она была единственной страной, выполнившей свои обязательства союзника, предоставив приют беженцам. Именно французские моряки бросились на помощь, когда эскадра приблизилась к берегам Бизерты…

Часть беженцев сошла на берег. Матросы и офицеры со своими семьями остались на судах, еще надеясь в скором времени вернуться домой. Старый броненосец «Георгий Победоносец» переоборудовали под жилые помещения. На палубах резвились малыши, на камбузе хозяйничали женщины, на реях сушилось детское белье. А в кубрике царские адмиралы преподавали детям математику, историю, литературу, учили танцам. Пять лет в Бизерте действовал морской кадетский корпус, эвакуированный из Севастополя. Он подготовил свыше трехсот кадетов и гардемаринов. Большинство его выпускников со временем стали гордостью флота Франции, США, Австралии…

В конце 1924 года корабли по решению советско-российской комиссии были проданы Парижу. Оставили только Андреевские флаги. Как летучий голландец исчезла эскадра. Одни корабли пошли на слом, другие — перекрашенные, с незнакомыми названиями и командами — появлялись как призраки под чужими знаменами.

Беженцам предложили стать гражданами Франции. Александр Манштейн, один из немногих, отказался: он присягал на верность российскому царю! И этим обрек семью на новые испытания. Без официальной работы, пенсии в старости…

Тем не менее эмигрантов в Бизерте уважали. Их называли «русси», и это у мусульман было своеобразной рекомендацией. Но африканский климат, нищета делали свое черное дело. Некоторые в поисках счастья уезжали в Европу, Америку. А большинство навеки полегло в чужой земле. В 1925 году в Бизерте осталось 149 переселенцев. В 1992 году на улице Пьера Кюри жила со своим сыном лишь Анастасия Ширинская-Манштейн.

Не ходите, дети, в Африку гулять…

23 декабря 1920 года. Первая встреча с Бизертой. В памяти запечатлелось: вода и солнце. Широкий и длинный канал соединяет залив с озером Бизерты и знаменитым озером Ишкель. Неоднократно, вспоминает Анастасия, она благодарила судьбу, что оказалась тогда именно в Бизерте: здесь побережье очень напоминает Крым, а это создает ощущение Родины.

Восьмилетняя Настя с нетерпением ждала, когда с корабля будет видна Африка. Няня так много рассказывала о слонах, обезьянках… Вот и берег, а мама почему-то заплаканная. И папы нет. Сестрички Ольга и Александра тоже испуганно притихли. Только маленький черный тойтерьер Буся как всегда беззаботно носится по палубе.

Французы обнесли корабли желтыми буйками и поставили их на карантин. 32 корабля стояли так близко, что можно было по мостику перебегать с одного на другой. Моряки говорили, что это военно-морская Венеция, или последняя стоянка тех, кто остался верным своему императору. Это и в самом деле был небольшой городок на воде. Морской корпус для гардемаринов — на крейсере «Генерал Корнилов», церковь и школа для девочек — на «Георгии Победоносце». А на «Кронштадте» — ремонтные мастерские. Четыре года корабли терлись бортами, ржавели, а люди надеялись на возвращение, и каждое утро поднимали Андреевский флаг.

Вначале Аста училась в гимназии на корабле. Она хорошо помнит, как спускали Андреевский флаг. Как плакали ее соотечественники… Это случилось 29 октября 1924 года в 17 часов 45 минут.

Последняя стоянка

— В декабре 1993 года я приехала в Тунис проведать вдову капитана второго ранга Вадима Бирилева, — рассказывает княгиня. — В полутемной комнате умирала одинокая женщина. Ее равнодушный взгляд уже из другого мира внезапно стал осмысленным. Она узнала во мне восьмилетнюю девочку:

— Ты приехала из Севастополя?

Она знала, что я приехала из Бизерты, тем не менее Бизерта и Севастополь для нее были одним и тем же. Поэтому страстно добавила:

— Если бы ты знала, как я хочу туда!

Анастасия Ширинская опубликовала книгу воспоминаний «Бизерта. Последняя стоянка» — семейную хронику, рассказ о трагической участи российского флота, в последний раз причалившего к берегам Туниса, о судьбе людей, пытавшихся его спасти. «Я была знакома со многими из них. Все они жили рядом, в Бизерте», — писала в киниге Анастасия. Ей приносили книги, старые фотографии, документы, самые дорогие семейные реликвии. Все почему-то верили, что она непременно сохранит. И Анастасия сохранила! Ее книга — дань любви к Родине и благодарности Тунису.

Под африканскими пальмами снова звучит «Прощание славянки». В Тунис заходят наши суда, моряки сходят на берег, чтобы возложить цветы на могилу командующего Черноморской эскадрой Михаила Беренса. Княгиня Ширинская — желанный гость на военных кораблях. Экскурсия для наших журналистов в Бизерте также началась со знакомства с этой необыкновенной женщиной.

В конце девяностых Анастасия отважилась отправиться в дальний путь. Она побывала в Рубежном, и ей больше не снится дом с белыми колоннами. С сожалением она со временем напишет:

«Я вернусь! Хотя бы в мечтах,

Но нет уж усадьбы подле Донца.»

Там, где был старый парк, — высотные дома. Рано поутру возле Рубежного она встретила старушку, пасшую гусей. И в памяти ожило детство: в сгорбленной седой женщине узнала крестьянскую девочку Наталку, подругу по играм маленькой Настюши Манштейн. Но той Настюши уже нет. Есть уверенная в себе, мужественная женщина, которая твердо знает: ее ждут… могилы моряков Черноморской эскадры.

Бизерта стала для Анастасии родной. Здесь прошли ее детство, юность, родились и выросли дети, отошли в вечность родители…

«В Бизерте две достопримечательности: я и руины Карфагена», — шутила графиня

В Бизерте есть православный храм Георгия Победоносца. Он был возведен из белого камня на пожертвования эмигрантов в тридцатые годы. Под палящим солнцем сверкают кресты на зеленых куполах. Если бы не мандариновые деревья, растущие рядом, можно было бы подумать, что эта церковь — в украинском провинциальном городке. Более двадцати лет здесь не было священника. Анастасия написала письмо в епархию, и приехал в Бизерту молодой батюшка. На первом богослужении на Пасху было много людей, пресса, послы и дипломаты.

В этой церкви крестили детей Анастасии, внуков. Одна дочь давно уже живет в Ницце, другая — неподалеку от Женевы. А правнука крестили все же в Бизерте. И нарекли его Георгий-Александр-Роберт.

А еще на африканской земле есть кладбище, на котором похоронены наши моряки. Не каждый мог позволить себе такую роскошь — клочок земли. Поэтому в складчину купили одну большую могилу… Насколько хватало сил, ухаживала за ней Анастасия.

Памяти графини Ширинской. Бизерта-Тунис. Заметки Вероники Чекалюк.

День рождения Анастасии Ширинской — праздник всей Бизерты. Поздравления приходят со всего мира. Четыре раза побывала Анастасия на Луганщине. Ее дом в Бизерте. А прошлое запечатлелось в сердце, вторая книга тоже будет о нем. Графиня не канула в небытие, а возвратилась  в старый парк родового имения  «где вечное лето» стихами и книгами, воспоминаниями тех, кто ее знал:

«Я вернусь, и в зарослях сирени

Заливаться будет соловей.

Я вернусь, чтоб

встретить в парке тени

Дорогих и близких мне людей» @Ширинская.

Источник: ZN.UA

dsq_needs_sync:
1
Tagged under

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *